Дыхание лежащей на кровати девушки стало трудным и прерывистым, дрогнули веки и ещё несфокусированный взгляд устремился вверх.
- Приснится же такое! - Морвенна облизнула пересохшие губы и попыталась вспомнить, что же она такое вчера выпила, что сразу уснула. - А который час?
Девушка повернула голову, но вместо прикроватной тумбочки с изящной лампой в виде лилии — одной из пары, - будильником и фото мамы в серебряной рамке, взгляд упёрся в завешанную выгоревшим ковриком, на котором ещё были видны силуэты двух оленей — стену. Потом скользнул ниже — на кровать застланную плотным розовым покрывалом с горкой подушечек, укрытых сверху кружевной наволочкой.
Точно такое же сооружение Морвенна видела в спальне бабушки, когда приезжала на лето в деревню. Вот только это никак не мог быть дом бабушки, как впрочем, и дача отца.
- Значит… - Морвенна резко села на кровати, спрятав лицо в ладонях.
«Это был вовсе не сон!! Господи!! Лёва, Вася, Ластик — их на самом деле убили!!» - глаза защипало, а потом стало влажно и горячо. Морвенна плакала тихо, без всхлипов и рыданий — научилась ещё с тех времён, пока была жива мама.
Наконец слёзы иссякли, оставив после себя опустошение, но вслед за душой дало о себе знать и тело — девушке захотелось одновременно пить и в туалет.
Морвенна встала, под ногами оказался круглый полосатый коврик — зелёно-красно-синий, такие обычно вяжут толстым крючком из разрезанных на полоски тряпок — одёрнула задравшуюся во время сна футболку: «Не раздели, уже неплохо!», и заглянула под кровать. Увы, горшка там не обнаружилось.
Значит, туалет типа «сортир», осталась сущая мелочь — найти его, то есть выйти из дома и пройти на задний двор.
По комнате девушка шла осторожно, но предательски не то что заскрипела, а завопила половица у самого порога.         
Морвенна замерла, глядя на повернувшуюся дверную ручку, а потом на заслонившего выход из комнаты здоровяка.
- Очнулась, это хорошо, - кивнул мужчина и, не оборачиваясь, сообщил куда-то за спину.
- Босс, птичка проснулась, чё с ней делать?
- Выпустить, пока лужу на пол не сделала, - ответила вместо неведомого босса Морвенна. 
  В углу комнаты горел синий экран телевизора, на котором был изображен заяц, поджав уши стремительно удирающий от волка. Алан, сидящий на стареньком, еще из 60-х, продавленном диване хохотал от души, хватаясь за живот. На кресле в противоположном углу комнаты устроился огромный как скала и наивный как ребенок Паша, который с улыбкой наблюдал за происходящим на экране старенького – явно старше его самого – «горизонта».
- А мне «Том и Джерри» больше нравятся. – Заявил бывший старший сержант ППС, некогда оказавшийся на зоне за систематические поборы с проституток и нелегалов, а ныне беглый зек и один из наиболее активных участников банды беспредельщиков Алана Черного.
Главарь банды в ответ лишь молча пожал плечами. Как человек умный он прекрасно понимал, что о вкусах не спорят. Хотя сам западные мультики не любил. Тот же «Том и Джерри». Где-то Алану приходилось не то слышать, не то читать, что советский «Ну, погоди» был снят после того, как Леонид Брежнев посетил Соединенные Штаты и увидел короткометражные мультики про кота и умную, изворотливую мышь. Тогда, вернувшись на родину, Первый Председатель потребовал снять советский аналог. По мнению Алана, получилось гораздо лучше. Их мышь была настоящим садистом, измывающимся над бедным котяткой. И юмор какой-то плоский, злой. А наш мультик вышел добрым, позитивным. Советские мультики вообще были полны тепла, которого так не хватало в обычной жизни. «Кот Леопольд», «Чебурашка», «Трое из Простоквашино» и еще многие – их Алан обожал, и не смотря на то, что пересматривал уже ни то в десятый ни то в сотый раз, еще со времен своего счастливого советского детства, хохотал бывший полковник, а ныне главарь банды отморозков, от души. Ну а Паша… Он Паша и есть. Огромный наивный ребенок. Такому тупой диснеевский юмор и в самом деле был ближе. Но вслух об этом Алан Султанов говорить не стал. Паша не заслуживал того, чтобы его огорчали. Да, умом и интеллектом он не блистал. Зато был верным, преданным, готовым грудью прикрыть своего босса. Эти качества Алан ценил даже больше. Мозгов ему и самому хватало. Было у Павлика и еще одно несомненное достоинство. Он никогда не задавал вопросы. Просто выполнял приказы. Мог голову пробить, на кого Алан укажет, и даже не поинтересуется «нахрена?».
От размышлений Черного отвлек сначала скрип половиц в соседней комнате, затем звук открывающейся двери и наконец голоса Павлика и их заложницы.
- Проводи ее до параши. – Распорядился Алан, поднявшись с дивана. Главарь бандитов был по пояс голый, и был виден мускулистый торс мужчины, явно уделяющего немало времени своей физической подготовке. Хотя, до громилы-Павлика ему, конечно, было непостижимо далеко. На ногах – синие джинсы, за брючным ремнем которых был воткнут пистолет ТТ.
- А потом нам нужно будет с тобой поговорить, девочка. – Добавил кавказец, потерявший интерес к просмотру одного из любимых советских мультфильмов.
«И о чём нам говорить?» - Морвенна нетерпеливо переступила с ноги на ногу, надеясь, что глава похитителей не закатит речь минут на двадцать. И абсолютно спокойно, не смущаясь и не меняясь в лице, скользнула взглядом по его обнажённому торсу — если этот сын гор хотел вогнать её в краску, то крупно просчитался. Морвенна с четырнадцати лет помогала бабушке, к которой лечиться ездили со всей округи и даже из больших городов, да и училась девушка на медика, так что видеть мужчин ей приходилось в самых разных видах.
Хотя, конечно, посмотреть конкретно у этого мужчины было на что — с такой мускулатурой можно спокойно девушек на руках носить.
Морвенна отмахнулась от неуместной мысли, как от назойливой мухи, взглянула мужчине в глаза — и пропала. Смотрела и понимала, что это — ОН, тот самый, единственный, которого лучше никогда не встречать, потому что только с ним хочешь жить всю жизнь, рожать ему детей, ради которого - украдёшь, умрешь, убьёшь.
- Ты чё, примёрзла, что ли? - заставил девушку очнуться голос здоровяка. - Пошли давай.
Морвенна медленно кивнула, послушно направляясь следом, но пришла в себя, только выйдя в огород. Глубоко вдохнула тёплый воздух летнего вечера и задумалась: отец наверняка, её уже ищет. Машину и погибших найдут точно, а что дальше? Похитители, наверняка, постарались замести следы.
Зачем она им нужна, Морвенна догадывалась — потребуют выкуп.
«Но двоих я уже видела — главаря и этого здоровяка», - девушка покосилась на охранника, ухватившего её за руку для надёжности, и осторожно открыв дверь небольшого деревянного строеньица, обсаженного бузиной, точно как у бабушки — растение отгоняло мух — ехидно  заметила:
- Вдвоём мы сюда не влезем, точно развалится. Может, снаружи подождёшь?
- Подожду, - спокойно, видимо, подколка до него не дошла, согласился парень.
«Раз я их видела, значит, вряд ли оставят в живых», - допускать этого Морвенна не собиралась. Значит, придётся бежать, но не сразу. В рукаве у неё был весомый козырь, о котором похитители не знали, оставалось только решить, как и когда его лучше всего использовать.
- А ты, правда, такая рыжая или крашеная? - спросил охранник, наблюдая, как Морвенна расчёсывает волосы.
Недалеко от туалета, на заборе, был подвешен простенький умывальник, а рядом на кусочке жести лежало мыло и на гвозде пристроилось полотенце — умыть руки и лицо после работы в огороде, так что девушка сразу всем воспользовалась: вряд ли главбандит будет дожидаться в доме, пока она приведёт себя в порядок.
- Правда, - ответила Морвенна, пряча складное зеркальце-расчёску в карман брюк: «Похоже, он из разряда „Сила есть, ума не надо„ Вот на ком стоит попробовать», - усмехнулась про себя девушка.
- Красиво, - улыбнулся охранник, - прямо как огонь, - но схватил Морвенну крепко, захочешь — не вырвешься.
Впрочем, девушка и не пыталась: спокойно прошла по огороду, поднялась на крыльцо и даже не забыла снять обувь, прежде чем пройти в комнату.
Вот только, при виде главаря, сердце Морвенны снова забилось чаще: «Боже, за что мне это?!» - не подавая виду, мысленно простонала девушка.
- Так о чём вы хотели поговорить?           
Алан лишь усмехнулся, глядя на рыжеволосую юную красотку. Честно говоря, он еще не решил, как поступить с ней дальше. Девушка видела его в лицо. Его и Пашу. Правда, это мало беспокоило Черного. Он и не собирался скрываться. Ему было нечего терять. На него вели охоту и бывшие коллеги-менты, и блатные. Так что он прекрасно понимал, что сколько бы он не бегал, настанет тот день, когда очередь из Калаша или прицельный выстрел из Тульского Токарева поставят свинцовую точку в его жизни. И когда это случится, уже будет не важно, что дочь Ферзя скажет, кто ее похитил или будет молчать. Потому что конец все равно один. Даже десятой доли того, что он натворил, хватит, чтобы умирать в долгих муках. Правда, такой радости своим врагам Алан доставлять не собирался. Живым он не сдастся. Поэтому в кармане Черный всегда носил разрывную гранату. Как только поймет, что бежать ему дальше некуда, он вырвет чеку и подорвется. Отправится в ад, прихватив с собой как можно больше попутчиков. Но пока его след никто не взял и беспредельщик планировал еще задержаться на этом свете, попить вдоволь свежей кровушки и отомстить своим врагам.
А вот девушка. Он еще не знал, планирует ли вернуть ее Ферзю, а если вернуть – целиком или по частям. А может отдать своим пацанам для «хорового пения»* а потом перерезать горло этой пигалице? Не потому, что ему так уж хотелось крови. Ему просто хотелось сделать как можно больнее ненавистному законнику, который во многом был виноват в том, что Герой Советского Союза, орденоносец, заслуженный работник МВД, отличник милиции всех степеней полковник Султанов был вынужден превратиться в бандита-отморозка Алана Черного.
Но в следующий миг девушка посмотрела ему прямо в глаза, и бандит понял. Нет, он не отдаст ее на растерзание своим бойцам. Он не позволит волоску упасть с ее головы. А если кто посмеет прикоснуться к дочери проклятого коронованного урки, того он лично разорвет на кожаные ремни голыми руками. Алан никогда не верил в любовь, тем более – в любовь с первого взгляда. Но сейчас, встретившись взглядом с девушкой, он почувствовал, как сердце в его сильной груди забилось так, словно собиралось вот-вот выпрыгнуть наружу, дыхание участилось, а в следующее мгновение Алан Султанов четко осознал для себя – он хочет быть с ней и только с ней. Любовь с первого взгляда это или что другое – не важно. Но он никому, никогда и ни за что не позволит причинить зла этой юной огненно-рыжей девушке. Он будет защищать ее, если потребуется, даже ценой собственной беспутной жизни.
- Ты чё, примёрзла, что ли? Пошли давай. – Вернул его, что называется, с небес на землю, Пашин голос, и верный подручный вывел пленницу на улицу.
- Ну и что это за херня, Алан? – Вслух произнес бандит и, взяв со стола стоящую на нем бутылку коньяка, сделал несколько крупных глотков прямо из горла, закурил.
Кажется, начал успокаиваться, и приходить в себя. Но… девушка вернулась со двора, и беспредельщик вновь понял, что готов тонуть в ее прекрасных глазах.
- Так о чём вы хотели поговорить?
Авторитет-отморозок, все же взяв себя в руки, жестом указал девушке на свободное кресло.
- Знаешь кто я такой? – Спросил он, глубоко затягиваясь в последний раз сигаретой и туша окурок в пепельнице. – Я Алан Черный.
Имя его было известно по всей стране, причем не только в криминальных и ментовских кругах. По телевизору то и дело шли репортажи о кровавых убийствах, дерзких разбоях, похищениях людей, захватах заложников, изнасилованиях, приписываемых его банде. Конечно, многое было ложью. Многое ему просто приписывалось. Но многие из этих тяжких и особо тяжких преступлений и в самом деле были на его совести.
Морвенна опустилась на краешек кресла, - хорошая вещь, добротно сделанная, даже не скрипит, - поймала себя на том, что почти сразу села так, как привыкла — забравшись вглубь и подобрав ноги, и обрадовалась, что на ней джинсы, а не любимый сиреневый сарафан: ещё не хватало сверкать голыми коленками. 
Но уже в следующую минуту, мир рухнул в пропасть, когда мужчина назвал своё имя. «Алан Чёрный?!» - девушка едва удержала руку от крёстного знамения. Телевизор Морвенна не особенно любила, но иногда смотрела и если журналисты преувеличивали, а так оно, наверняка, и было, то даже половины злодеяний, которые имелись на совести Алана Чёрного, более чем хватало, чтобы понять, что живой он её точно не выпустит. И умирать  Морвенне предстояло долго и мучительно, потому что Алан Чёрный был заклятым врагом законника Ферзя — её отца.
Ферзь едва не споткнулся на пороге, увидев сидящую на подоконнике тоненькую фигурку в  зелёном свитере: книга на согнутых коленях, нежный профиль, прядь волос, перечеркнувшая щёку, которую девушка, зачитавшись, и не думала поправлять.
«Вылитая Мира!» - с внезапно резанувшей сердце болью подумал законник. Единственное отличие в цвете волос. Мира — светлый ангел, озаривший его мрачную кровавую жизнь — была блондинкой, Морвенна же унаследовала пламень волос от его матери, Царство ей Небесное и вечный покой.
Справившись с собой, мужчина осторожно постучал по дверному косяку.
- Морвенна, к тебе можно?
- Да, конечно, - девушка отложила книгу и спрыгнула с подоконника. - Что-то случилось?
- Я хотел с тобой поговорить. Завтра ты возвращаешься в школу, но теперь у тебя будет охрана. Это не потому, что я тебе не доверяю и хочу контролировать каждый шаг, - пояснил Ферзь, увидев возмущение в серых глазах дочери. - Я знаю, что ты — взрослая и умная девочка. Но уже слишком многие знают, что ты — моя дочь, в том числе и мои враги, а я обещал Мире беречь тебя.
- И много у вас врагов?
Вопрос застал Ферзя врасплох — он ожидал возмущений и отказа.
- Больше чем нужно, чтобы дожить до старости. Но одно имя, девочка, ты должна знать: Алан Султанов, он же — Алан Чёрный. Самый опасный из всех моих врагов.
Морвенна прикусила губу — она не могла влюбиться во врага отца, а значит, то, что случилось недавно, было всего лишь наваждением.
- Мне начинать молиться? - с вызовом спросила девушка, вскинула глаза на Алана и вспыхнула до корней волос.
«Не надо, не смотри на меня так! Пожалуйста!» - в серых глазах Морвенны отражалось смятение и желание одновременно. Враг Алан отцу или нет, уже не имело значения — ещё немного и она…. с ним… прямо здесь, на диване….
Когда Алан Черный представился, в глазах девушки отчетливо прочиталась промелькнувшая тень ужаса. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Алан Султанов уже давно привык к тому, что едва он называл свое имя и погонялово, как на него начинали смотреть так, будто он ни больше ни меньше демон, явившийся в этот мир из бездны Преисподней, чтобы творить зло, лить кровь и сеять смерть. В этом была во многом даже не его собственная заслуга, а плоды больной фантазии журналистов-борзописцев, которые не только рассказывали о его уголовно наказуемых подвигах массам, но и многое приукрашали. Более того, значительная часть преступлений, которые числились за Аланом Черным и его бандой вообще не были на совести Султанова и его людей. Просто менты с ходу приписывали ему многие чужие «подвиги». Да и «подражатели» имелись. Впрочем, эти факты особо не смущали бандита. Напротив, они сеяли страх перед ним, а страх – оружие посильнее автомата Калашникова и пистолета Макарова вместе взятых. Ну а то обстоятельство, что, в случае, если Алана «примут», то к его реальным эпизодам добавится десяток-другой чужих, его ни разу не смущало. Во-первых, больше, чем пожизненно, все равно не дадут, а того, что он и его пацаны натворили хватит минимум на пять пожизненных каждому члену банды. Во-вторых, бывший полковник прекрасно понимал, что окажись он в следственном изоляторе, до суда он не доживет. Потому что следственные изоляторы, или, проще говоря, тюрьмы – это традиционная вотчина воров в законе. А у этой публики на Алана Черного был большой зуб. Впрочем, как и у многих высокопоставленных чиновников министерства внутренних дел, работающих в тесной связке с коронованными ворами. В-третьих, Черный твердо решил для себя – когда бывшие коллеги до него доберутся, живым он не сдастся и уйдет на тот свет, прихватив с собой как можно больше попутчиков. Поэтому он всегда носил с собой разрывную гранату. Чтобы подорваться на ней тогда, когда уже не будет вариантов выкрутиться. Было еще и в-четвертых. За Аланом Черным охотились не только бывшие коллеги-менты и федералы, но и братва. Если до него первыми доберутся бандиты, то сколько и каких эпизодов за ним числится, уже не будет иметь значение. А искать бандиты умели и возможностей у высшего криминалитета было не меньше, чем у официальных правоохранительных структур. Да и немало опытнейших сотрудников МВД и ФСБ перешли на службу бандитским группировкам, польстившись на деньги. Это бывший опер знал прекрасно. Так что, беспокоиться о «навешанных» эпизодах в его случае было действительно глупо.
Девушка, меж тем, прикусила губу, что-то вспомнив или о чем-то задумавшись, а затем с вызовом произнесла, в упор глядя на Алана Султанова:
- Мне начинать молиться?
А в следующий момент их взгляды пересеклись. Юная дочь вора в законе и заклятого врага Черного залилась краской, а сердце в груди бывшего полковника МВД, а ныне главаря банды беспредельщиков учащенно забилось.
Алан подошел к столику, налил из бутылки с коньяком полстакана «успокоительного» и одним махом опрокинул в себя. Закурил, давая себе возможность успокоиться.
Еще не хватало влюбиться в дочь Ферзя. – Мысленно произнес Алан Черный, глубоко затягиваясь сигаретой и выпуская в потолок струю табачного дыма.
Бандит посмотрел на девушку. Чистый ангел.
И как только у такой твари, как Ферзь, мог родиться такой добрый и чистый ребенок? – Подумал он. В доброте и чистоте девушки Черный был уверен. Годы оперативной работы научили его не просто разбираться в людях, а буквально чувствовать их нутром. Алан в людях ошибался крайне редко. Все же не зря в свое время он считался одним из лучших оперативников страны.
- Молиться? Как хочешь. – Пожал плечами Алан. – У нас в стране свобода совести и вероисповеданий  гарантирована Конституцией и эту гарантию никто не отменял. Насколько мне известно. – Пошутил бандит, туша в пепельницу окурок, и вновь посмотрел на девушку.
О Аллах, как же она прекрасна!!! – Вновь промелькнуло в его голове.
- Присаживайся. Поговорим. – Алан Султанов устроился на кресле в углу комнаты и, глядя на девушку, произнес. – Твой отец тебе не рассказывал, как стал моим кровным врагом номер один?
«Кажется, он ничего не понял. Слава богу… Жаль...», - поймав себя на двух противоположных мыслях, Морвенна смутилась окончательно и, опустив глаза, начала так  сосредоточенно рассматривать собственное колено, обтянутое фирменной джинсовой тканью, словно никогда раньше ничего подобного не видела.
Но услышав вопрос, не удержалась и снова мельком глянула на Алана из-под тёмных ресниц.
- Не рассказывал, - негромко произнесла девушка. - Отец о своих делах не говорит, а я не спрашиваю. У нас другие темы для разговора есть. Он только предупредил, что вы — его самый опасный враг.
Разговаривала Морвенна с отцом большей частью по вечерам и не так уж часто, но это было гораздо лучше чем ничего. В первый год отец всё общение сводил к подаркам — так ему казалось проще, но девушка не стремилась бегать по дорогим магазинам в сопровождении охраны, и с пачкой денег наперевес. По привычке сначала зашла в секонд-хэнд, где они с мамой обычно покупали вещи и до сих пор помнила ставшие даже не круглыми, а квадратными, глаза продавщицы, когда она, выбрав платье, достала из кошелька доллары вместо рублей.     
Морвенна тихонько вздохнула, возвращаясь в настоящее: пусть самый опасный враг отца сидел не рядом, а чуть ли не в другом конце комнаты, но от одного его присутствия девушку снова накрывало волной желания. И Морвенна не знала, что делать — раньше с ней никогда такого не было. Когда заболела мама, Морвенна только начинала думать о мальчиках и свиданиях, потом на них не было уже ни времени, ни сил. Став же не просто Морвенной Темновой, но дочерью богатого и влиятельного человека, девушка очень быстро поняла, что для парней она — лишь приложение к деньгам отца и предпочла заняться учёбой, а не романами.
- Пять лет назад твой отец попал в разработку, которую возглавлял один мент. Хороший мент, честный, полковник уголовного розыска. Мент был из тех, кто пришёл в милицию не бабки погонами зарабатывать, а действительно служить своей стране. Мент верил в идеалы. Даже после двух десятков лет службы. Даже дослужившись до полковничьих звёзд. Мент хотел изменить эту жизнь к лучшему, мент хотел приструнить распоясавшихся бандитов и воров... - С грустью начал свой рассказ Алан Султанов.
«Правда или ложь?» - Морвенна уже понимала, что всё не так просто, как в детских книжках, и не впадала в шок при виде важных милицейских чинов, некоторые из них мелькали на газетных фото, время от времени появлявшихся в доме отца и ведущих с ним долгие разговоры в кабинете под коньяк, виски или водку. - «Но какой смысл ему вешать мне лапшу на уши?»
- А зачем вы мне это рассказываете? - воспользовавшись паузой, спросила Морвенна. - Хотите объяснить, что отец — плохой, а вы — хороший? Бессмысленно. Когда вы меня убьёте, мне будет уже всё равно, что вы с ним не поделили.
- А ты не торопись, красавица. Не беги вперёд паровоза, - продолжил Алан, вновь задымив сигаретой. - Менту тому и взятки предлагали, и угрожали, и через начальство в генеральских погонах надавить пытались. Ничего у бандитов не выходило. А у Ферзя был да и сейчас есть правая рука - такой же конченный отморозок Петя Самовар, - они ещё на малолетке снюхались. Думаю, тебе эта личность знакома.
Петя Самовар, крупный криминальный авторитет ещё с малолетки Ферзю был за брата, не просто другом, а единственным кентом - четырнадцатилетние юнцы поклялись в вечной дружбе воровской клятвой на крови. У каждого из них был шрам на запястье в память о той клятве, которую блатные не нарушали никогда.
- Знакома с Самоваром?
- Знакома, - Морвенне Самовар был известен как «Пётр Миронович», до «дяди Пети» пока что не дошло, в его конюшне девушка училась ездить верхом и держала подарок — белоснежную красавицу-кобылку Фею. Вообще-то ехать сегодня на дачу девушка должна была именно с ним, но у правой руки отца возникло дело, требующее срочного решения.       
- Так вот. Честному менту из нашей истории тогда не удавалось дотянуться до Ферзя. Слишком хитрая сволочь со слишком крутыми связями. Зато удалось взять след Пети Самовара. Сама понимаешь, тоже фигура в блатных раскладах далеко не последняя. Ближайшая криминальная связь Ферзя, лидер крупной криминальной группировки, долларовый миллионер. Самовар тогда ставил под себя героиновый наркотрафик из Средней Азии через Казахстан в Россию. Завалил пять человек, которые ему мешали. Троих в России и двух в Казахстане. Удалось раскрыть и принять Самовара. Предьявили пять заказных мокрух. Как думаешь, сильно расстроился Ферзь, когда его кента закрыли с вариантом на пожизненный? Пять трупов и наркота на нем были.
По мере того как Алан говорил, Морвенну всё сильнее охватывало чувство нереальности, как будто она смотрит триллер. Само собой, отец — не белый и пушистый и понятно, почему мама о нём молчала, заговорила только когда стало ясно, что положение у них безвыходное. Но, кроме него, у Морвенны не было больше никого, бабушка умерла полгода назад.
- Думаю, что не расстроился, а разозлился. Расстраиваться не в характере папы.
- Тут ты права. Ферзь был в бешенстве. Он предлагал любые бабки менту. Тут надо отдать ему должное, за Самовара он бы действительно не пожалел даже всех своих миллионов. И Самовар молчал про Ферзя, как бы его не прессовали. Он был готов помереть, но не сдать своего подельника. На мента давили страшно. Все. Своё начальство, чиновники из мэрии, бандиты. Но мент решил идти до конца. И тогда его решили убрать.
На глазах Алана выступили слёзы.
- Под его машину положили взрывчатку. Вот только мент в тот день в свою машину не сел. Зато сели его жена Фарида и дети, семилетний Аслан и четырнадцатилетняя Илона. Машина взорвалась прямо на глазах мента.
Морвенна вздрогнула, перекрестилась и поняла, что если Алан не убьёт её сию же минуту, надо будет бежать и как можно быстрее. Для этого нужно, чтобы его не было рядом, а это сложно. Но почему-то девушка сделала то, чего от себя не ожидала — поднялась и, подойдя к мужчине, коснулась ладонью его щеки, стирая слёзы.
- После этого мент пошёл в казино «Юпитер», знаешь его, наверное. - Казино «Юпитер» принадлежало на равных долях Ферзю и Самовару и по сути было их штаб-квартирой. - Мент решил убить Ферзя. Потому что точно знал, кто виновен в смерти его семьи. Завалил из табельного трёх братков из охраны, но до Ферзя не добрался. Нагрянул ОМОН и мента приняли. А Самовара и двух его приближённых Барбоса и Кису через неделю отпустили. Дело рассыпалось за недостачей улик. Думаю Колю Киселева по кличке Киса и Лехта Борбачус по кличке Барбос ты тоже знаешь. С тех пор эти двое сильно поднялись.
Алан затушил сигарету в пепельницу.
- Менту дали двадцать лет особого режима в колонии для бывших сотрудников. Там несколько раз пытались убрать. Он выжил. Бежал. И теперь находится перед тобой. Бывший герой Советского Союза и России, бывший орденоносец мужества и отваги, бывший заслуженный работник МВД, бывший полный кавалер ордена славы, бывший отличник милиции всех степеней, бывший полковник милиции, бывший опер, а ныне беглый зек, главарь банды беспредельщиков. Как думаешь, у меня есть повод ненавидеть твоего отца?
- Есть, - Морвенна так и не отошла и руку не убрала, - не знаю, может тебе станет легче, если отомстишь, Алан, но твою семью месть не вернёт. 
- Я знаю, - кивнул Алан Чёрный. - Но мне станет легче жить, если вор Ферзь, его подпоханник Самовар, авторитеты Киса и Барбос, их корешок генерал Плотников, мой бывший начальник и его зам полковник Батрузин, прокурор Савин, старший следователь Ионина, судья Марьянинова и вице-мэр Долинина сдохнут. Ты, наверняка, их всех неплохо знаешь? Угадал? 
- А честь открыть этот список смертников ты предоставляешь мне. Угадала? - вопросом на вопрос ответила девушка.  - Заодно и денег от моего отца получишь. Двух зайцев одним выстрелом.
- Да не собираюсь я тебя убивать, - выдохнул Алан. - Мне нужен твой отец, а не ты. Я, конечно, тот ещё отморозок, но детей за грехи отцов не убиваю. Просто я решил через тебя дотянуться до Ферзя.
И что теперь, поблагодарить? «Спасибо, за то, что не будешь меня убивать», прозвучало бы по-идиотски. Морвенна просто наклонилась вперёд и прижалась щекой к щеке Алана, а руки девушки обвились вокруг шеи мужчины. Глупость? Ну и пусть, но Морвенна не могла иначе.
Алан рассказывал историю своей жизни дочери своего заклятого врага так, словно исповедовался. Зачем он ей все это рассказывал? Пожалуй, на этот вопрос Черный и сам не мог найти ответа. Ни сейчас, ни позже, хотя много раз за последующие годы анализировал этот разговор, ища причину своей откровенности. Но Алану, кажется, стало даже легче от того, что он все рассказал этой девочке. Будто груз, который лежал на его плечах, если и не спал, то стал легче.
А нихреновый бы из тебя психолог мог получиться. – Мысленно усмехнулся главарь банды беспредельщиков, глядя в прекрасное юное лицо. А в следующий миг произошло то, чего Алан Султанов никак не мог ожидать от самого себя… Девушка вновь потянулась к лицу мужчины, чтобы вытереть своей теплой, нежной рукой слезы, выступавшие на его глазах. Султанов перехватил ее тоненькую ладошку своей широкой, сильной ручищей с наглухо отбитыми кулаками, свидетельствующими о немалом опыте и стаже кулачных боев.
- Никогда и никому не говори о том, что видела мои слезы. – Произнес бывший милиционер, а ныне бандит, и добавил: – Иначе мне придется тебя убить.
Было не сразу понятно, шутит сейчас Алан Черный или говорит на полном серьезе. Но через мгновение на губах мужчины появилась улыбка. Хотя, надо признать, эта девушка и в самом деле была первой, кто видел слезы Алана Султанова с тех пор, как он перестал быть ребенком. Мужчины не плачут. Кавказские мужчины – тем более. Алану даже стало неловко перед юной дочерью своего заклятого врага за то, что он дал перед ней слабину.
Но события в комнате продолжали развиваться, все стремительнее и стремительнее набирая обороты. Продолжая держать девушку за руку, Алан потянул ее на себя.
Не сходи с ума, Алан. – Даже не говорил, а кричал ему внутренний голос, очевидно, принадлежащий разуму Алана Султанова.
Вот только чувства в тот момент одержали верх над разумом горячего чеченца, и губы Алана Султанова коснулись губ Морвенны Темновой. Неожиданно для Алана девушка ответила на его горячий и страстный поцелуй, запустив руку в черную шевелюру волос кавказца, несмотря на трудную и опасную жизнь, пережитые стрессы и трагедии, едва тронутую благородной сединой. В тот миг Алану Султанову показалось, что весь мир, окружающий их, перестал существовать. Вернее не так. Алану Султанову показалось, что весь окружающий мир принадлежал только им двоим. Не было ментов и бандитов, идущих по его следу. Не было ненавистных Ферзя и Самовара. Не было Паши, стоящего за дверями комнаты. Только они двое и больше никого.
И вот в этот самый момент раздался тихий, словно извиняющийся кашель. Алан оторвался от юной дочери вора в законе Ферзя. Облокотившись на дверной косяк у входа в комнату стоял его лучший друг Алекс и с улыбкой наблюдал за ними.
- Слышь, Алан, ты извини, что отрываю, но тут тема есть. – Едва сдерживая смех, произнес бывший подполковник уголовного розыска, а ныне – правая рука бандита Черного. – Я смотался до Москвы. С автомата позвонил Ферзю. Он готов отдать выкуп хоть сегодня.
Алан не инструктировал Алекса, как вести себя, выдвигая требования, откуда звонить, как оговаривать передачу денег. Алекс сам был в прошлом опытным опером, не раз брал похитителей людей, знал все приемы техники задержания при передаче денег и заложников. Так что в том, что Алекс все сделал правильно, Алан не сомневался.
- Хорошо. Сейчас нам нужно подумать, как поступить. – Алан, получив деньги, не собирался отпускать Ферзя. Сам Ферзь был его главной целью, а деньги – приятным бонусом.